В то время как украинские семьи рыдают над детскими могилами, пряча своих сыновей и дочерей, погибших от российских обстрелов, рядом, в тех же городах, рождаются другие истории — настолько жуткие, что их трудно вместить в рамки человеческого понимания. Война вывернула не только глубины жертвенности, но и обнажила самые темные глубины безразличия. Пока родители молятся о спасении своих детей на фронте или в реанимации, другие решают, что ребенка можно продать. Именно так поступила харьковчанка, которой вынесли приговор за продажу двухмесячной дочери.
Харьковчанку Елизавету Меньшикову признали виновной по статье о торговле людьми и приговорили к восьми годам лишения свободы. Приговор вынес Салтовский районный суд Харькова. Это минимально возможный срок по этой части статьи. Однако даже он не уменьшает шок от подробностей, изложенных в приговоре Салтовского райсуда Харькова.
Суд установил: 22-летняя безработная женщина родила дочь 1 декабря 2024, однако в феврале 2025-го решила ее продать. На скамье подсудимых она объяснила, что дочь не является ребенком ее гражданского мужа, поэтому он отказался помогать. Мужчина, которого она описывает как наркозависимого и неработающего, не обеспечивал семью. По ее словам, она оказалась в тупике — с годовалым сыном на руках, без поддержки и денег.
В феврале 2025 года она познакомилась с женщиной, которая вроде бы изъявила желание купить ребенка за 20 тысяч долларов. Елизавета согласилась. Она знала, что речь идет о торговле человеком, но в суде заявила: была уверена, что передает младенца «в хорошую семью».
12 февраля она прибыла в харьковскую больницу №17. Вместе с новорожденной дочерью и ее оригинальным свидетельством о рождении. Ребенка осмотрела педиатр, констатировавший, что девочка была здорова. Затем ребенка оставили в медучреждении, а в коридоре женщина получила оговоренную сумму — 20 000 долларов наличными.
В этот момент в больницу вошли правоохранители. «Покупатель» оказалась сотрудницей полиции, действовавшей в рамках следственных действий. Женщину задержали на месте.
На момент задержания Елизавета проживала в Харькове вместе со своим гражданским мужем, его родственниками, дочерью Миленой и старшим сыном Сашей — ему 1 год и 10 месяцев. После задержания матери Сашу оставили самого в доме. Лишь к вечеру того же дня его изъяли социальные службы и привезли в больницу, где уже находилась Милена.
Педиатр, которая осматривала девочку перед передачей, сообщила, что не знала о намерении женщины продать своего ребенка Она также отметила, что за 35 лет медицинская практика с таким случаем столкнулась впервые.
Следствие выяснило, что полученные средства женщина планировала использовать на переезд в другое жилье, обеспечение детского сада для старшего сына и покупку автомобиля. То есть речь не шла об угрозе жизни или голоду. Женщина не попрошайничала, не стояла на грани выживания. Она просто решила, что новорожденного можно обменять на более удобную жизнь.
Милена — младенец, которому два месяца еще не осознает, что произошло. Она спокойная, в тепле, накормленная, рядом медики. Но тот факт, что ее жизнь уже стала предметом соглашения, останется не только по уголовному делу. А вот ее брат Саша уже пережил смену обстановки, разлуку с матерью и первые признаки эмоционального стресса.
Эта история – не только о преступлении и наказании. Она раскрывает другую сторону общества, где наряду с трагедиями фронта и спасением детей под обстрелами существует бытовая, тихая деградация. Здесь не стреляют, но решают, что ребенок — это ресурс. И даже если суд назначает восемь лет, это не отвечает на главный вопрос: сколько еще детей останутся беззащитными не из-за войны, а из-за равнодушия и обесценивания жизни внутри мирных квартир.
Пока кто-то прячет своих детей, другие продают их, как вещи…
