«Если мы не определим, в каком мире мы хотим жить, это сделают за нас другие»: Владислав Рашкован
Будущее не возникает само собой, оно формируется из-за решений, ежедневно принимаемых миллионами людей. То, какой выбор делают люди, в более широкой перспективе определяет конфигурацию всего общества. Именно поэтому возникают вопросы: осознает ли современный человек, как многое зависит от его образа мышления, готовности не только потреблять информацию, но и критически анализировать ее, противопоставлять один взгляд другому, искать причинно-следственные связи и риски? Публичные деятели, связанные с экономикой, все чаще обращаются к художественной литературе, в частности фантастике, как способу осмысления сценариев, которые не ограничиваются сухими цифрами или моделями.
Одним из таких примеров является размышления заместителя исполнительного директора МВФ, эксзамглавы НБУ Владислава Рашкована, который, анализируя тексты Нила Стивенсона, поднял вопрос не только о том, какие технологические модели или общественные архитектуры могут сформироваться в ближайшие десятилетия, но и о том, кто и как эти сценарии конструирует. Идеи книг американского фантаста стали предметом разговоров не только в семейном кругу, но и в профессиональной дискуссии — в частности с профессором MIT Саймоном Джонсоном, лауреатом Нобелевской премии по экономике 2024 года.
Как отметил Владислав Рашкован, будущее — это не что-то заранее заданное, а следствие наших решений, выбора ценностей, общественных моделей и критического мышления. В этом контексте он поделился рефлексиями о серии произведений Нила Стивенсона – одного из самых влиятельных писателей-фантастов современности, который в своих романах моделирует альтернативные сценарии будущего.
Рашкован вспомнил Саймона Джонсона – профессора Массачусетского технологического института и лауреата Нобелевской премии по экономике 2024 года. Во время разговора с ним, а также на лекции в МВФ и менторской сессии с дочерью Рашкованой, Джонсон вспоминал любимые книги Стивенсона как источник вдохновения для понимания того, какой мир мы сами выбираем строить. Ту же идею, по мнению Рашкована, поддерживает другой Нобелевский лауреат Дарон Ведьмоглу, в недавнем интервью также отметивший: будущее — это результат нашей способности мыслить и планировать.
Как отмечает Рашкован, в романе Snow Crash (1992) автор рисует гиперкапиталистическое общество, где национальное государство почти полностью исчезло, уступив корпорации, франшизы и приватизированные анклавы. Это мир без демократии, где социальное устройство определяется алгоритмами, информационным оружием, mem-культурами и Metaverse. В нем отсутствует публичная сфера в классическом понимании – ее заменяет виртуальная реальность. Там разворачивается главная угроза — вирус, сочетающий компьютерный код и язык как инструмент влияния.
Заместитель исполнительного директора МВФ вспоминает и произведение The Diamond Age (1995), в котором автор изображает общество, трансформированное нанотехнологиями, где доминируют не государства, а культурно-идеологические сообщества – так называемые «phyles». В центре повествования — девочка, которая получает интерактивную книгу с элементами ИИ, которая учит ее мыслить критично. Это мир, где демократические институты исчезают, а будущее определяют не политики, а системы воспитания и знаний. Доступ к ресурсам, по словам Рашкована, в таком мире прерогатива элитарных групп, остальные остаются исключенными.
Как пояснил Рашкован, роман Cryptonomicon (1999) разворачивается на рубеже ХХ и ХХІ веков и показывает, как криптография превращается в основу новой цифровой цивилизации. его автор определяет почву, из которой может вырасти новая форма цифрового общества — пространство, где криптография, компьютерные технологии и информационная безопасность перестают быть исключительно сферой военного назначения и превращаются в главную опору будущего цивилизационного устройства. Сюжет разворачивается на пересечении двух исторических периодов: с одной стороны, это эпоха Второй мировой войны с ее шифровальщиками, криптоаналитиками, нравственными дилеммами и техническими прорывами – в частности фигурой Алана Тюринга; с другой – финал XX века, в котором наследники тех событий пытаются основать автономное цифровое пространство в Юго-Восточной Азии – так называемый data haven, свободную от государственного надзора территорию информационной конфиденциальности.
В этой реальности отсутствуют классические институты демократии, а вся структура власти строится вокруг борьбы за право контроля за информацией. Отдельное внимание уделяется попыткам создать параллельную финансовую систему на базе криптовалюты, которая выступает альтернативой государственному монетарному порядку. Люди, технические инструменты и концепции в мире романа подчиняются логике автономии, технологической самостоятельности и контролю за знанием. Искусственный интеллект еще не занимает ключевого места в данной системе, но прослеживается глубочайшая настороженность по поводу централизованного владения данными и неизменные пробы выстроить независящие цифровые платформы, способные регулировать публичные процессы вне роли страны.
Кроме того, Рашкован приводит еще один пример – книгу Anathem (2008), в которой писатель создает параллельный мир, где интеллектуалы изолируются от мира, живут в «концентах» — монастырских сообществах, занимаются наукой, избегают технологий и не полагаются на ИИ. В то же время, именно эти люди сохраняют способность глубоко мыслить, и именно это, а не технические инновации, может спасти цивилизацию. Здесь демократии нет вообще – общество строится на интеллектуальной дисциплине.
В романе Reamde (2011) мир выглядит уже максимально приближенным к реальному, как заметил Рашкован. Это пространство онлайн-игр, криминальных сетей, цифровых валют и нелегальных трансакций. В игре происходит не только развлечение, но реальные финансовые и политические манипуляции. Демократия существует, но власть рассеяна между частными платформами и игроками. Люди становятся и участниками, и заложниками этой новой цифровой глобализации.
За ловами Рашкована, следует обратить внимание и на произведение Seveneves (2015), сюжет которого начинается с катастрофы — разрушения Луны — заставляющей человечество искать спасения в орбитальной сети. Решения принимают технократы, а демократия остается только на бумаге. После пяти тысяч лет мы видим новую постгенетическую цивилизацию. Автор, по словам Рашкована, отмечает, что человечность и демократия — не вечные данности, а вещи, которые приходится заново создавать после кризиса.
Как отметил Рашкован, The Rise and Fall of D.O.D.O. (2017) магия возвращается в современный мир, но ее контролирует правительство. Власть сосредотачивается в руках управляющих временем, информацией и технологиями. Это мир, где демократия декорация, а настоящие решения принимают кулуарно. Самый острый вопрос здесь – кто имеет право вмешиваться в ход истории. В то же время в Dodge in Hell (2019) автор создает два параллельных мира — физический и цифровой. После смерти человеческие сознания загружаются в Bitworld – новую реальность, где начинается формирование новой политики, религий и конфликтов. Здесь ИИ – не герой, а фундамент самой реальности. В то же время в физическом мире идет борьба за контроль над этим новым «бессмертием».
Рашкован также упоминает произведение Termination Shock (2021), в котором автор говорит об экологической катастрофе, климатическом кризисе и частной инициативе как главной движущей силе изменений. В этом мире решение принимают не правительства, а состоятельные предприниматели, при этом власти превращаются в техническую возможность.
Все эти романы, как подытожил Рашкован, имеют несколько общее: отсутствие устойчивых демократических институтов и перенос центра власти к имеющим доступ к знаниям, технологиям, ресурсам или альтернативной реальности. В мирах Стивенсона будущее не есть следствие выбора большинства, оно конструируется теми, кто успел действовать, предложить новые правила игры, захватить нишу или технологическое преимущество. И хотя все эти миры придуманы, вопросы, которые они задают, вполне реальны.
В завершении Рашкован напомнил о собственной главе в книге «Украинские основы», написанной в соавторстве с Валерием Пекарем, где говорится, что мы все — «архитекторы выбора». Наша миссия – не приспосабливаться к предложенному, а самостоятельно формировать проект будущего. Как заметил экономист, книги Стивенсона не дают готовых рецептов, но предупреждают: если мы не определим, в каком мире мы хотим жить, это сделают за нас другие.
